Голодомор или массовое отравление?

ВИНИТЬ СОВЕТСКУЮ ВЛАСТЬ В ГОЛОДОМОРЕ НЕВОЗМОЖНО

Отравление ядом грибка

На Украине все, кто по уму «онижедети» (а это практически вся «элита»), празднуют голодомор. А у нас достаточно известный автор С.С. Миронин (биолог по профессии) написал достаточно большую и, к сожалению, сильно научную работу (в принципе, она не сложная, но тяжело читается из-за терминов и ссылок) ««Опухание от голода» или от чего умирали крестьяне в 1933 году?» http://samlib.ru/m/mironin_s_s/statxja-1.shtml И в этой работе показал достаточно неожиданный аспект тогдашней трагедии. Справедливости ради скажу, что, как мне помнится, и Кунгуров подходил к этому вопросу с той же стороны, но очень уж любительски, а Миронин, все же, с причиной смертей с медицинской точки зрения разобрался профессионально. В двух словах.

Голодающий человек как бы съедает себя, поэтому он, прежде всего, становится худым и напоминает высушенного. Но в голодомор на Украине умиравшие перед смертью опухали, что само по себе с медицинской точки зрения редкость, а в те годы причины этой редкости наука еще не знала.
Так вот, причиной опухания в голодомор было поражение голодающих ядом, который выделяет специфический грибок, развивающийся на промороженном и влажном зерне. «Сначала эта болезнь имела разные названия, затем получила условное наименование – «септическая ангина», а спустя несколько лет более точное и научно-обоснованное – алиментарно- токсическая алейкия (далее – АТА) (Кужагулова, 2013)», - пишет Миронин. Пакостность этого грибка в том, что он не замечается невооруженным глазом, да еще и человеком, который специально его не ищет. Этим грибок отличается от известной всем крестьянам спорыньи, которая на растениях и зерне хорошо заметна, и ядовитость которой крестьянам была исстари известна. И, в отличие от спорыньи, появляющейся летом на растущих растениях, этот гад появляется весной на влажном зерне, то есть, тогда, когда его никто не опасается.
Миронин, как и Кунгуров, делает вывод, что причиной появления этого грибка было то, что крестьяне Украины, Дона и Кубани стремились спрятать утаенное зерно в земле, вот оно к весне и заражалось грибком. Я не считаю это главной причиной вот почему.

Исстари было три способа хранения зерна – в амбарах, в ямах и на чердаках. На Алтае до сих пор сохранились зерновые ямы (их явные следы) еще от самых первых земледельцев. Во всех случаях хранения зерно надо высушить до влажности 12-14%, иначе, ссыпанное в значительный объем, зерно «загорится». Если оно влажное, то при хранении в середине его объема начинается процесс брожения с выделением тепла. Крестьяне, да и любой человек это легко определяют, сунув руку вглубь зерновой кучи. Слово «сгорело» применяется в переносном смысле, то есть пропало, испортилось, потому что зерно становится абсолютно непригодным для использования в любых целях.

Поэтому я и думаю, что крестьяне вряд ли прятали в ямы зерно для того, чтобы оно в ямах сгорело, даже если они это зерно украли и закапывали ночью. То есть, если уж они и закапывали, то умели это делать. Это, во-первых. Во-вторых, та часть крестьянства, которая была сторонниками советской власти и продала обязательную часть урожая государству, вооружалась щупами и ходила по дворам, выискивая спрятанное в ямах зерно, заставляя этим и хитрых тоже продать обязательную часть государству. Это городские люди могли не найти ямы с зерном, а свои сельчане разыскивали без проблем. Так, что эти ямы еще осенью были открыты у большинства крестьянства, тем более, что, как вы увидите из цитаты ниже, наличие этих ям ни для кого не было секретом.
Вот поэтому я и считаю заражение грибком в ямах сомнительным. Но факт остается фактом - в начале лета 1933 года в ряде областей начались массовые смерти, причем, люди перед смертью опухали. Откуда этот грибок взялся?

Попытка крестьян удушить голодом горожан

Для этого нужно напомнить, что именно тогда происходило.
В СССР массово вводились в строй заводы, готовые выбросить на рынок СССР массу товаров. Но кому эти товары покупать, если основная масса населения это крестьяне, а денежный доход крестьян поступает в основном от продаж хлеба? Ведь мировая цена на хлеб (от 60 копеек до 1 рубля за пуд), от царя установленная в России, нормальному крестьянину, живущему только своим трудом, давала такой мизерный доход, что крестьяне покупать планировавшиеся к производству товары уж точно не могли.
Правительство СССР нашло выход – резко поднять цену на хлеб внутри страны, чтобы сделать крестьянские хозяйства высокодоходными и получить на рынке СССР покупателей для продукции промышленности СССР. Поэтому постепенно, с 1929 по 1934 год, цена на хлеб была поднята в 10 раз. Поднимало государство цену на хлеб в государственных коммерческих магазинах (были такие), видя это, поднималась цена и на рынках. Но, чтобы не пострадало городское население, пока еще имеющее мало доходов от продажи товаров промышленности, с 1929 года были введены карточки на хлеб, а по карточкам хлеб продавался по старой цене – мировой. Поэтому с 1929 года было две цены на хлеб, и только в 1934 году карточки отменили, и установилась единая цена, десятикратно превосходившая старую – цену мирового рынка.

Что получилось на селе.
Смысл социализма: земля принадлежала всем, управляло ею государство, а передавалась земля в бесплатное пользование крестьянам. Но земля была не их, она была общая – и горожан в том числе. Поэтому государство требовало, чтобы крестьяне гарантированно продавали часть хлеба государственным хлебозаготовительным организациям – «исполняли хлебозаготовки». Что в этом было несправедливого?
Количество продаваемого государству хлеба во всех областях было различным и зависело от качества и количества земли и пр. На Украине крестьянин, должен был продать государству примерно 2 центнера с гектара обрабатываемой им земли (около 20% среднего урожая), по мировой цене это примерно за 14 рублей. И раньше, до 1929 года продав такие же два центнера на рынке, он получал все те же 14 рублей. Все было в порядке. Но с подъемом цен на рынке ситуация начала меняться, теперь эти два центнера, отдаваемые государству, начали резко расти в цене в пересчете на базарные цены. И крестьянам было плевать, что горожане по карточкам покупают хлеб по все той же мировой цене, а не по базарной. Крестьян резко начала душить жаба – жалко стало продавать хлеб государству, когда его намного дороже можно было продать на рынке. Причем, душить начала там, где крестьяне могли прожить с продажи хлеба – на Украине и в казачьих областях. Севернее – там, где крестьянам и самим на пропитание выращенного хлеба не хватало, и они зарабатывали на хлеб отхожим промыслом, это не имело значения, и голодомора там не было. Тут, конечно, не все так просто, но это факт - наиболее сильно жаба начала душить наиболее богатых украинских крестьян и казаков.

Усугубила жабу и коллективизация, но по своим причинам, хотя уже вступившие в колхозы колхозники, пострадали от голода меньше частников. Усугубила тем, что коллективизация уничтожала базу эксплуатации крестьян кулаками – колхозникам не было нужды брать у кулака в долг и отдавать ему впоследствии долг работой на кулака в страду, когда свой хлеб осыпается. Соответственно кулак начал сопротивляться коллективизации, а повышение рыночных цен ему в этом способствовало.
Кулаки ведь были самыми авторитетными людьми на селе, их слово много значило, особенно для баб, верховодящих на Украине, но легко поддающихся панике и внушению, стремящихся как можно быстрее осуществить сиюминутное желание и не задумывающихся о последствиях. И будучи русскими, кулаки прекрасно понимали русского человека и могли легко играть на алчности, на желании халявы, на страхе остаться в дураках. Что-нибудь, сказанное ими вскользь, типа: «Умные люди уже волов порезали да мясо продали, а дураки их в колхоз погонят», - или: «Хлеб на базаре уже 8 рублей пуд, а государству продавай по рублю – это же грабеж! Даже при царе продавали, как базар скажет. Власть большевистская, вот пусть большевики своей власти по рублю и продают, а мы люди простые – мы горбом заработанное даром отдавать не собираемся», - или: «Не дадим хлеба – город сдохнет! Год не отсеемся, и сдадутся большевички!». Кулаки подняли сопротивление крестьян советской власти и нужно понимать, отчего большевики запылали к ним такой яростной ненавистью, хотя и в городе было полно всяких частных предпринимателей («мелкобуржуазного класса») и без кулаков.
Сопротивление украинских крестьян началось с отказа продавать хлеб государству по мировой цене, но тогда государство начало забирать общую всего народа долю хлеба насильно (на карточки-то надо было хлеб в городе выдавать). И тогда село ответило забастовкой – перестало обрабатывать землю, полученную от государства бесплатно. Во время одной из встреч Сталина с Черчиллем во время Второй мировой войны, Сталин сказал, что война с крестьянами была самой тяжелой для него войной.

Откуда грибок взялся

Я, к сожалению, слишком поздно начал расспрашивать отца об этом голоде, и он, хорошо помнивший голод 1927 года от продолжавшихся засух и неурожая, о голоде 1933 года еле вспомнил, хотя ему в 1937 году был уже 21 год (правда, он с 1927 года уже жил и работал в городе и бывал в селе только наездами). Но в нашей обширной родне нет никого, кто бы умер от голода в голодомор, хотя семья старшего дяди умерла от голода в 1947 году. Может потому не пострадали от голодомора, что дед уже вступил в колхоз? Не знаю.
А на вопрос, в чем была причина голода 1933 год (не засуха ли?), отец, подумав, ответил: «Нет, не хотели работать!» Однако причины, по которой не хотели работать, у отца уже стерлись из памяти. Но когда я спросил, как это «крестьяне не хотели работать», он повспоминал и рассказал такой случай своего родного села Николаевка, Новомосковского района Днепропетровской области: «Сидит под чайной пьяный крестьянин-частник (в нашем селе чайная была чем-то вроде кабака). В этом году он не пахал и не сеял вообще, но падалица (зерно, осыпавшееся при уборке урожая прошлого года) взошла так хорошо, и год был настолько удачный по погоде, что на его земле пшеница уродила на зависть. Ему говорят – Иван, пойди скоси! А он: «Кто ее сеял, тот пусть и косит!»». Отец запомнил эту хлесткую фразу.

А теперь вдумайтесь в то, что написал злобный антисоветчик генерал Петр Григоренко. Он тогда был партийным активистом, посему лично ездил на хлебозаготовки и прекрасно видел все, что тогда происходило:
«Скажу о себе. Я мог, я обязан был видеть, сколь страшная опасность нависла над нашим народом. Я своими ушами слышал, как секретарь ЦК КП(б)У Станислав Косиор-коротышка, в прекрасном отутюженном костюме, с бритой, до блеска, большой круглой головой — летом 1930 года инструктировал нас, отъезжающих в качестве уполномоченных ЦК на уборку урожая:
«Мужик перешел к новой тактике. Он отказывается убирать урожай. Он хочет, чтобы погиб хлеб, чтобы можно было костлявой рукой голода задушить советскую власть. Но враг просчитается. Мы его самого заставим узнать, что такое голод. Ваша задача — сорвать кулацкую тактику саботажа уборки урожая. Убрать все до зернышка и собранное немедленно вывозить на хлебосдачу. Степняки не работают, надеясь на спрятанное в ямах зерно прошлых лет уборки. Надо заставить их раскрыть ямы».
Но то, что я увидел, превзошло все мои, самые худшие ожидания. Огромное, более 2000 дворов, степное село на Херсонщине — Архангелка — в горячую уборочную пору было мертво. Работала одна молотарка, в одну смену (8 человек). Остальная рать трудовая — мужчины, женщины, подростки — сидели, лежали, полулежали в «холодку». Я прошелся по селу — из конца в конец — мне стало жутко. Я пытался затевать разговоры. Отвечали медленно, неохотно. И с полным безразличием. Я говорил:
— Хлеб же в валках лежит, а кое где и стоит. Этот уже осыпался и пропал, а тот, который в валках, сгинет.
— Ну известно сгинет, — с абсолютным равнодушием отвечали мне.
Я был не в силах пробить эту стену равнодушия. Говоришь людям — у них тоска во взгляде, а в ответ — молчание. Я не верю, чтобы крестьянину была безразлична гибель хлеба. Значит, какая же сила протеста взросла в людях, что они пошли на то, чтобы оставить хлеб в поле. Я абсолютно уверен, что этим протестом никто не управлял. По сути это и не было протестом. Людьми просто овладела полная апатия. Значит, как же противно было народному характеру затеянное партией объединение крестьянских хозяйств».

(Коллективизация тут не при чем, поскольку пострадали в основном частники, но не буду отвлекаться).
Русский человек, если ему в голову втемяшится какая блажь, да еще о том, что его хотят обмануть, да еще если увидит, что таких, как он много, то упрется рогом и пойдет на любые убытки себе. Это понятно, но это всего лишь убытки. Но обрекать себя и семью на смерть? Ведь крестьяне, обрекали себя на голод. Мыслимо ли?
Получается, что так… Но вот только прочитав Миронина, я по-новому взглянул и на рассказ отца, и на показания Григоренко.

Тут надо понять, что самой тяжелой сельхозработой была жатва и не только потому, что махать косой или сгибаться с серпом нужно было целый день. И не потому, что распространенным тогда средством механизации была жатка-лобогрейка, из названия которой становится понятным, почему даже крепкие мужчины не выдерживали работы на ней более двух часов подряд. Дело в том, что природа на уборку зерновых отпускает максимум две недели – от начала пожелтения растений до начала осыпания зерна из колосьев. Времени катастрофически не хватает. И самое тяжелое в жатве – сжать хлеб в валки, а уж подборку валков в снопы и установку снопов в копны – работа не такая спешная и ее делают и женщины с подростками. А далее – обмолот, провеивание и сушка зерна уже может производиться в спокойном темпе хоть до весны.

Так вот, если вы обратите внимание на то, что написал Григоренко, то увидите, что крестьяне, оказывается, уже сделали самую тяжелую работу – сжали хлеб. И теперь не делают легкую – не вывозят его с полей для обмолота. И в рассказе отца, хозяин тоже оставляет хлеб стоять в поле. Понимаете замысел?
Да, хлеб, стоящий на корню, осыплется, но не весь – много зерна останется и в колосе. Хлебозаготовители могли взять хлеб только в амбаре или на току, в поле они его взять не могли и, потолкавшись в селе до снега, уезжали. А крестьяне шли в поле, вынимали из-под снега валки или жали стоящий на корню хлеб, молотили и потихоньку жили. И так продолжали кормиться до весенней пахоты. Так они замыслили. То есть, не было с их стороны отчаянной решимости умереть, но не сдаться, - они свой план продумали.
Думаю, что русские крестьяне, как в России, так и в Сибири, на это не пошли бы, вот почему. Они сеяли позже украинских крестьян, жали позже, зима у них раньше и для них не в диковинку ситуация, когда их хлеб на полях заметает снегом. И вполне возможно, что у них было понимание, что зерно из-под снега становится ядовитым.

Вот случай, рассказанный выдающимся советским крестьянином Яковом Герингом. В 1969 году, проезжая на поезде, он увидел, что «на полях Целиноградской области кое-где скорбно горбились валки скошенного на свал, да так и неподобранного хлеба». Совхозы этой области засевали больше, чем имели сил сами убрать, и им помогали присылкой механизаторов из других областей. Механизаторы приехали, начали валить хлеб и выпал снег, потом оттепель, и снова морозы. Хлеб схватился корочкой льда, жатки на льду быстро сломались, механизаторы уехали. Геринг вернулся домой, сагитировал своих механизаторов, они приехали в Целиноградскую область со своей техникой, заплатили целиноградским совхозам по три рубля за центнер и убрали их хлеб из-под снега в период с 5 декабря по 2 апреля. Но обратите внимание на эту цитату из воспоминаний Геринга: «Мы намолотили 70 тысяч центнеров. Была неуверенность: вдруг негодное это зерно как корм, не отравить бы животных... Тогда провели эксперимент: скармливали зерно овцам, предназначенным для забоя на мясо. Это и рассеяло наши сомнения. Даже овцы, принесшие потомство, чувствовали себя хорошо! (В апреле мы еще раз убедились в полноценности зерна, опробовали его снова). И опять спокойно продолжили уборку пролежавших зиму под снегом хлебов: 129 тысяч центнеров зерна привезли в свое хозяйство из Целиноградской области».

То есть, Геринг знал, что зерно из-под снега может быть ядовитым, и боялся, что может отравить им скот, то есть, какой-то негативный опыт у крестьян Казахстана уже был. На самом деле они не отравили скот только потому, что хлеб все время лежал в полях при минусовой температуре и грибок, естественно, не развивался, а собрав, они зерно тут же сушили на элеваторе. В Казахстане и в марте еще морозы, и у грибка просто не было времени развиться.
Но на Украине убирают хлеба, начиная с июля, а снег выпадает, дай бог, в конце ноября, там никогда хлеб под снег не уходил, и у крестьян не было не малейшей опаски на этот счет – они продолжали и весной собирать хлеб на полях и есть. И попались на том, чего не ждали – как лечить эту болезнь, еще нигде не знали. Миронин пишет: «Студентка медицинского института М. Ковригина, ставшая впоследствии министром здравоохранения СССР, в своих воспоминаниях о 1933 г. описала заболевание АТА следующим образом: «Воздух в сельской больнице был пропитан сладковатым, гнилостным запахом. Почти все больные кровили. У многих температура поднималась до 40 градусов по Цельсию и выше… Удалось спасти только 7-летнюю девочку, у которой умерли отец, мать и трое братьев. …Бледная, худая, обессиленная, в зеве у нее не было ни миндалин, ни дужек, ни маленького язычка. Все некрозировалось, …отторглось»».

Советскую власть украинцы не винили

Вот такой был голод. Но я хочу сказать, что его причина не могла не лечь грузом на совесть украинских крестьян. Да, они никогда в этом бы не признались, но ведь получалось, что они, получив землю, не обрабатывали ее для того, чтобы умертвить голодом город. А совесть у украинских крестьян тогда еще была.
Я вот о чем.
Прочел дневники профессора Николаева – до войны ярого антисоветчика, антисталиниста и тупого интеллигента. Он с сыном остался в Харькове при оккупации города немцами, чтобы пожить, наконец, в цивилизованном еврораю. И, надо сказать, что немцы заставили Николаева быстро полюбить и Родину, и Сталина, но это отдельная песня, до которой у меня не доходят руки. Вот эпизоды его воспоминаний об оккупации, которые после войны сам Николаев, после перепечатки рукописи на машинке, сделал еще более толерантными, вычеркивая «политически неверные оценки».

«Очень странно было видеть впервые после 1918 года жёлто-голубой украинский петлюровский флаг рядом с немецким флагом — красным со свастикой, напоминающим чёрного паука с распростёртыми лапками. В управе появились «щирые украинцы» украинские националисты, говорящие принципиально только по-украински и делающие вид, что они не понимают русского языка. Откуда они взялись? Ведь это бывшие советские люди. Очевидно, они ловко маскировались и в течение ряда лет надували советскую власть, прикидываясь лояльными советскими гражданами.
…Сегодня видел первый номер газетки «Нова Україна». Слева на первой странице красуется трезубец. Редактор — Пётр Сагайдачный. В газете пишут украинские националисты, прославляют немцев и хают не только большевиков, но и всё русское.
…Мой сын рассказал мне сегодня следующее. Немцы и особенно украинские полицейские зверски бьют военнопленных. Мой сын присутствовал, например, при следующей сценке: полицейскому понравилась обувь одного военнопленного. Он подходит к пленному и приказывает снять её. Пленный исполняет приказ недостаточно быстро. Тогда полицейский бьёт его кулаком по лицу... Немцы не терпят украинских полицейских и часто бьют их. Конечно, украинцы сносят безропотно эти побои. Ведь их бьют их хозяева, их «освободители».
…Эта массовая проституция украинских женщин отнюдь не объясняется голодом. Эти женщины не голодали. Они продались из-за духов и драгоценных подарков. Далеко им до «Пышки» Мопассана».

То есть, с немецкой оккупацией из щелей повылазила вся украинская сволочь, и, разумеется, с ее подачи, немцы в своей пропаганде взяли на вооружение голодомор, распихав его во все листовки, сбрасываемые на Украину и Красную Армию. Но, что интересно.
В собственно России голодомора не было, но немцы сумели найти предателей в армию Власова на две дивизии. В Галиции голодомора тоже не было, однако немцы из рагуль Галиции сформировали дивизию СС «Галичина». Но из пострадавших в голодомор украинцев, немцам ничего крупнее мелких полицейских подразделений сформировать не удалось. Голодомор немцам не помог – украинцы прекрасно понимали, что винить советскую власть в голодоморе невозможно.

Ю.И. МУХИН